В честь 25-летия медицинского факультета КРСУ журналисты Sputnik Кыргызстан решили узнать, зачем идут учиться на врачей и о проблемах высшего образования у декана медфака Анэса Зарифьяна.
— Расскажите историю появления медицинского факультета Кыргызско-Российского Славянского университета Бишкека.
— Некоторые считают, что медфак КРСУ был первым в Кыргызстане. На самом деле первый медицинский факультет появился в Ошском государственном университете, а наш на год позже.
Перед его образованием ректор Владимир Нифадьев поехал в командировку в Москву, где встретился с тогдашним руководителем госкомитета министерства образования России Владимиром Кинелевым. Он сказал: «Слушайте, вы первый университет на постсоветском пространстве, который подчиняется двум государствам. Если хотите быть вузом европейского типа, необходимо обязательно открыть медицинский факультет».
© Sputnik / Табылды Кадырбеков Медицинский факультет КРСУ отметил 25-летие. Как это было — фотоПо возвращении Нифадьев предложил мне эту идею. Я тогда занимал должность проректора в Международном университете Кыргызстана, где медфаком даже не пахло. А мне, как человеку, получившему медицинское образование, было интересно вернуться поближе к медицине.
Преподавателей тогда мы приглашали из Кыргызского государственного института (ныне КГМА). Сегодня в учебном процессе у нас задействовано более 500 человек, 370 из них — в штате: среди преподавателей 41 доктор и 149 кандидатов наук. Кроме того, более 130 человек — выпускники нашего факультета.
Первый набор студентов произвели в 1994 году. У нас тогда было всего 32 места: 23 бюджетных выделила Россия, а мы взяли еще девять контрактных. Я еще подумал: «32 места — это как количество зубов. Нужно было не с лечебного дела, а со стоматологии начинать». Тех ребят помню до сих пор: их разбили на три небольшие группы, и учеба была почти индивидуальная. А недавно мы зафиксировали цифру в 3 200 студентов.
— Ну тогда это не факультет, а отдельный университет.
— Ваши слова да богу б в уши. Об этом говорит даже комиссия, которая только на прошлой неделе закончила у нас проверку: «У вас уже не факультет, а целый медицинский институт. По логике вещей в такой структуре должны быть глава и как минимум три декана, одному из которых необходимо отвечать за постдипломное обучение, потому что сегодня у вас более 400 ординаторов». Мне остается только пожимать плечами, мол, обходимся факультетом.
Однако мы никогда не стремились стать юридически самостоятельными. Во-первых, этого никто не позволит, а во-вторых, тогда мы лишимся одного из своих преимуществ — выдачи дипломов двух государственных образцов.
© Sputnik / Табылды Кадырбеков Декан медицинского факультета КРСУ Анэс Зарифьян
— Как думаете, почему люди все-таки выбирают медицину сегодня? Понятно же, что профессия тяжелая, а платят мало.
— Начнем с наиболее романтичного предположения: все-таки эта профессия всегда была почитаемой. Согласитесь, что врача иногда приравнивают к Богу. Конечно, престиж этой профессии снизился, но, видимо, не настолько, чтобы она перестала интересовать молодежь. Проблем с конкурсом у нас никогда не было.
Вопрос в другом: зачем они идут и многие ли приходят по адресу? Думаю, процентов 30 — люди, которые не случайны в этой профессии. Дальше идет прослойка абитуриентов, которые просто не знают, с чем здесь столкнутся. Они приходят по разным причинам: влияние родителей или друзей, любимая девочка сюда поступила, компания ребят из одного класса… А есть такая категория, которую я бы близко не подпускал к медицине. Однако наша система отбора ничего не позволяет с ними сделать.
— А в процессе обучения нельзя таких студентов отсеивать?
© Пресс-служба правительства / Сабыр Аильчиев Факультету международных отношений КРСУ 25 лет. Как все начиналось— Мы отчисляем, однако по формальным причинам: не сдал сессию, трижды-четырежды приходил на пересдачу… Кроме того, студент до сих пор имеет право восстанавливаться пять лет подряд. Ты ему уже говоришь: «Ты сам себе не надоел, ну сколько раз тебя можно отчислять?». А он все равно приходит, и по закону я обязан его восстановить.
Кроме того, что мы можем проверить у студента при поступлении? Максимум, насколько хорошо он знает химию и биологию. А система ОРТ? В ней есть основной тест с минимальным порогом 110 баллов и два боковых: химия и биология по 60. Общая сумма должна быть не меньше 230.
Иногда случаются парадоксы. Ты видишь абитуриента, у которого минимальный балл и за основной тест, и за дополнительные. Однако он имеет право поступить. А рядом будет стоять другой абитуриент, у которого общий балл не 230, а 400, однако один из дополнительных предметов на один балл ниже допустимого. Этого человека мы не имеем права взять. Я часто поднимаю этот вопрос, все кивают головами и говорят, что в этом нет ничего справедливого, однако ничего не меняется.
Второе — наша система приема абитуриентов не позволяет проверить другие составляющие, без которых врач не может сформироваться: душа, сострадание, умение брать на себя чужую боль.
— Это изначально должно быть у студента?
— Думаю, да. Помню, как по приглашению Розы Отунбаевой, когда она была послом в Великобритании, приезжал туда познакомиться с их системой образования. Мы пошли знакомиться с деканом медицинского факультета одного из частных вузов. Меня изумило, что у них не было вступительных экзаменов. Они смотрели на баллы, полученные на предварительном обучении, а колоссальную роль играли рекомендательные письма. В них отмечались участие абитуриента в благотворительной деятельности, работа в госпиталях, оказание помощи нуждающимся, больным…
© Sputnik / Табылды Кадырбеков Вспоминая политического деятеля РФ Евгения Примакова. Выставка в КРСУВ наших документах указано, что теоретически мы имеем право проводить психологическое тестирование. Я был бы за, ведь попадаются люди, которые сами нуждаются в помощи врачей. Некоторые из них в первую очередь — психиатров. Я уж не говорю, что кто-то инвалид по зрению, а недавно выяснилось, что у одного из студентов снижен слуховой порог. А как, простите, он будет выслушивать тоны сердца? Какой фонендоскоп ему поможет? Мы ведь это не проверяем при поступлении. Это я только верхушку айсберга затронул.
— А приходится отговаривать кого-то от поступления?
— Знаете, очень уважаю ребят, которые приходят ко мне через месяц-два и говорят: «Анэс Гургенович, мы поняли, что это не наше, и решили уйти». Я прям готов расцеловать их: «Молодец, умница, респект тебе и уважуха!». Лучше вовремя уйти и найти себя в чем-нибудь другом.
Медики всегда в самом тяжелом положении. Например, если ты учился на техническую специальность, а потом ушел из университета, то все равно сможешь устроиться помощником мастера. Если молодой человек поступил в медицинский и отчислился после второго-третьего курса, он кто? Парень даже медбратом не может быть.
© Sputnik / Жоомарт УраимовДекан медфакультета КРСУ Анэс Зарифьян
— Говорят, многие выпускники уезжают работать и учиться дальше за границу, это правда?
— Раньше уезжало всего 15-20 процентов. Однако после последней реформы образования поток отъезжающих для получения постдипломного образования стал больше. До этого после шести лет учебы 90 процентов студентов поступали в годичную интернатуру, а остальные в ординатуру. Затем приняли решение отменить интернатуру, а срок обучения в ординатуре увеличить до трех-четырех лет. Два года оставили только для тех врачей, которых у нас не хватает, например для педиатров.
© Sputnik / Алексей СухоруковТелеведущая заставила нас реанимировать мертвого мужа — истории «скорой» БишкекаОднако сейчас у КРСУ другая проблема: в Кыргызстане одна модель обучения, а в России другая. Кроме того, я располагаю информацией, что вскоре там тоже проведут реформу. Тогда может получиться так, что по одной и той же специальности у них будет два года обучения, а у нас три. Как нам готовить одного и того же человека по двум разным программам? Возможно, разрешат сделать выбор.
Я бы, может, прибился к кыргызскому берегу, однако зачем, если родное государство за 20 лет ни разу не выделило ни одного бюджетного места в ординатуру? Россия в прошлом году дала 122, в позапрошлом — 119, и в этом году будет тоже более 100. А ведь все эти места для наших же кыргызских детей. Почему в этом случае я должен отказываться от российской модели обучения?
— Если говорить о высшем образовании в целом, вам не кажется, что оно несколько нивелировалось? Все хотят его получить, порой совсем не понимая, для чего.
— Во-первых, попробуйте доказать это некоторым родителям. Я говорю так: «Не каждый ведь может рисовать, сочинять или танцевать, почему считается, что получить высшее образование может каждый?». Вижу, что есть люди, у которых мыслительный аппарат от природы к этому не приспособлен. Однако они этого не видят. Редко можно встретить родителя, который объективен к своему ребенку и сам говорит: «Мы вас не виним, не тянет он». Большинство считает, что это наши проблемы, что мы должны обучать.
Где-то я прочитал замечательное выражение (утрированное): «Мозг человека на 90 процентов состоит из жидкости. В некоторых случаях возникает ощущение, что эта жидкость тормозная, а кое-кому ее даже недоливают». Такие абитуриенты и студенты действительно встречаются, а наши законы не позволяют их отсеять.
Во-вторых, причина в престиже высшего образования. Это началось с советских времен, хотя не было так ярко выражено, потому что в то время была мощная система среднего образования. Срабатывал и материальный фактор, когда зарплата слесаря была выше, чем у профессора.
© Фото / пресс-служба ЕЭКГлаве ЕЭК присвоили звание почетного профессора КРСУУ врачей на постсоветском пространстве всегда было мало денег. Помню, когда пришел работать на кафедру, стал получать меньше, чем когда был студентом. До этого у меня была ленинская стипендия, из которой не было вычета налогов. Когда устроился на работу, моя зарплата составляла 105 рублей, однако на руки я получал всего 60.
А вы знаете, с чего началась популяризация высшего образования? Аскар Акаев заметил, что производство в республике пошло на спад. Тогда, чтобы отвлечь молодежь от улицы, начали появляться вузы, даже в ущерб качеству образования. Естественно, все пошли по принципу «сосед поступил, а чем я хуже».
Предлагаем прочитать материал о создании факультета международных отношений КРСУ, который также отметил 25-летие в этом году.