Такое забывать нельзя!
Эстония — одна из немногих стран, где предстоящее празднование 75-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне вызывает что-то вроде изжоги.
Любое напоминание о событиях, приближавших Победу, приводит эстонскую власть чуть ли не в бешенство. Ох как возмутился МИД этой маленькой прибалтийской республики, когда в сентябре в Москве прогремел праздничный салют в честь 75-летия освобождения Таллина от фашистов! Хотя какое, казалось бы, ему дело до того, что празднует у себя дома народ другой страны?
Зато другую юбилейную дату — 80-летие начала Второй мировой войны — тогда же, в сентябре, в Эстонии отметили раздачей государственных наград «борцам за свободу Эстонии». Среди этих «борцов» не оказалось ни одного, кто боролся за освобождение Эстонии от нацистов. В список награждённых попали лишь те, кто воевал на стороне Гитлера, — ветераны СС и лесные братья.
Уже сейчас, за полгода до Дня Победы, в эстонской властной верхушке нарастает паника по поводу того, что президент Эстонии Керсти Кальюлайд, как главы других государств, может поехать на праздник в Москву. Это будет национальной трагедией!
У каждого свои праздники. Праздновать 9 Мая сегодняшней эстонской власти действительно нечего. Для неё этот день — напоминание о позоре.
О преступлениях эстонских пособников Гитлера прежде было известно мало. Во времена СССР об этом деликатно старались не напоминать, чтобы не обижать «братский народ» (как и многие другие народы, входившие в соцлагерь). Многое начинает открываться только сейчас.
Недавно ФСБ России рассекретила документы, повествующие о преступлениях эстонских карателей в российской Псковской области. В том числе материалы уголовного дела, которое КГБ расследовал уже тогда, когда раны войны, казалось, затянулись, — в конце 1960-х годов.
Псков был захвачен немецкими войсками 8 июля 1941-го в ходе наступления на Ленинград. В течение трёх лет вся Псковская область входила в так называемый рейхскомиссариат Остланд вместе с Эстонией, Латвией и Литвой. Эту российскую область немцы обещали после войны отдать эстонцам. Хотя на самом деле никакой независимой Эстонии планы гитлеровцев не предусматривали. Большую часть эстонцев — как расово неполноценных в понимании немецких нацистов — планировалось переселить в регион Архангельска — Мурманска.
Эстонские нацисты, однако, своим немецким хозяевам верили. И в надежде заполучить русские земли старались вовсю. Особенно активны эстонские каратели были на Псковщине.
В годы Великой Отечественной войны в Псковской области действовало около 10 тысяч эстонских карателей. Их жертвами стали более 350 тысяч человек. Одним из самых жестоких был эстонский карательный взвод Александра Пиигли. В составе 37-го эстонского полицейского батальона он участвовал в операции «Болотная лихорадка», в ходе которой было уничтожено более 12 тысяч человек.
Центром садистской деятельности эстонских карателей был лагерь для военнопленных в деревне Моглино, неподалёку от Пскова.
Изначально в моглинской «фабрике смерти» содержались советские военнопленные, их труд использовали при ремонте дороги Рига — Псков. По воспоминаниям местных жителей, из 280 солдат через несколько месяцев в живых осталось не больше 30. С марта 1942 года в лагерь стали привозить ещё и мирных жителей.
Узники жили в неотапливаемых помещениях конюшни, кладовой и бани бывшей погранзаставы. Каждому заключённому полагались на день по 300 граммов хлеба с опилками и литр мутной баланды на воде с необработанным просом. Узники Моглино, как и любого нацистского лагеря, умирали от голода, болезней, непосильного труда. И это считалось едва ли не лёгким исходом. Других ждали садистские наказания. И расстрел.
Узников расстреливали за любую провинность, за то, что удавалось бежать соседям по нарам и просто за их национальность. Нередко устраивались воспитательно-показательные публичные казни, за которыми узникам надлежало наблюдать стоя на коленях.
Массовые расстрелы обычно проводились не на территории Моглинского лагеря. Обречённых заключённых вывозили в безлюдные места у соседних деревень.
Самой страшной страницей в истории Моглинского лагеря были расстрелы малолетних узников. Детей казнили на глазах у матерей. Стреляли в затылок и в упор, забивали насмерть лопатами. Насиловали девочек во время пьяных оргий.
О том, сколько детей погибло за три года в застенках моглинской «фабрики смерти», точно неизвестно. В 1945 году злодеяния, совершённые фашистами на территории концлагеря, расследовала государственная комиссия.
«В семи могилах, — говорилось в заключении комиссии, — насчитано 112 трупов. В том числе 14 мужских, 57 женских и 41 детский трупик. У большинства детских трупов были обнаружены переломы костей черепа от удара тяжёлыми твёрдыми тупыми предметами или же от удара головой обо что-то твёрдое».
И это только в части безымянных могил.
Казни детей проводились не только по предписаниям немецкого командования, но и по инициативе самих эстонских комендантов и охранников Моглинского лагеря.
В 1960-х годах в Управлении КГБ по Псковской области работал оперуполномоченный Михаил Пушняков. Однажды, находясь по служебной надобности на станции Моглино, он разговорился с местными жителями, речь зашла о размещавшемся в этих местах в годы войны концентрационном лагере и массовых расстрелах его узников. Пушняков узнал, что об охранниках эстонской роты особого назначения, производивших казни, мало что известно и к ответственности за свои преступления они так и не были привлечены. И решил вплотную этим заняться.
Пушнякову удалось узнать имена и судьбы 34 охранников-палачей. Из них к тому времени 19 проживали в странах Запада, а семеро остались в Эстонии.
Трое из них — Арнольд Веедлер, Эрих Лепметс и Эдуард Торн — были арестованы и признались в страшных преступлениях. Всех троих по приговору советского суда расстреляли в один день — 26 февраля 1968 года.
После освобождения в апреле 1945-го Псковской области от фашистских оккупантов их преступления расследовала специальная областная комиссия. Она установила, что всего в Псковском районе из 406 деревень полностью было сожжено 325. В их числе деревня Ланева Гора, где были расстреляны и погибли в огне 65 жителей, в том числе три грудных ребенка и 29 детей до 14 лет.
Эту деревню эстонские каратели наказали за то, что партизаны в бою уничтожили несколько полицейских из 37-го охранного батальона. Материалы расследования, от которых кровь стынет в жилах, ФСБ России рассекретила несколько лет назад.
Итак, тёплый осенний день 2 октября 1943 года.
«Я тот день, когда помирать стану, буду помнить, — рассказывала Анна Данилова, одна из уцелевших свидетелей. — Дома были все — мама с отцом, мамина сестра и я. Шёл мне тогда двадцать второй год. Немцы в деревне тогда не стояли, только эстонцы. Семьями убивали, никого из рода не оставили. Легко было воевать с женщинами и детишками малыми. Как тогда женщины плакали: «Пан, не трогайте нас! Мы же ничего не делаем…» Никого не пожалели. А когда судили тех эстонцев, что убивали и деревню жгли, они виноватились и прощения просили. Потом даже прошение о помиловании по почте прислали, чтобы мы подписали. А за что их надо было простить?
Собрали нас у колодца человек шестьдесят. Стоим мы, вокруг нас — эстонцы. Разговаривают они меж собой, а о чём — непонятно. Потом видим — наша деревня уже с двух концов горит. Нам разрешили разойтись по домам. А за нами — эстонские полицейские. Сидим дома, сильно перепугались и не знаем, что думать. Смотрю в окно, а от соседнего дома к нам идёт эстонец. Вошёл и говорит: «Встаньте спиной к кроватям». Мы встали. А он по нам очередью из автомата. Все на пол упали. Лежу, чувствую, что живая, но раненая. А тётке моей совсем ничего не сделалось. Она вскочила и кричит: «Кто жив? Давайте в окно прыгать!» А дым уже по избе расползается, потолок стал прогорать. «Пока живая, — говорю, — не стану убегать, буду с родителями гореть». Потом страшно стало. Как-то вывалилась в окно и поползла. А деревня горит. Кругом выстрелы, крики. Потом внезапно всё смолкло. Эстонцы сели на коней и уехали. Напоследок ещё скирды подожгли».
Возмездие настигло некоторых карателей почти 30 лет спустя. В июне 1973 года их судили в Псковском областном суде. Анна Данилова участвовала в суде вместе с другими уцелевшими односельчанами. Несмотря на то что прошли десятилетия, свидетели опознавали убийц. Один из них в деревне Ланева Гора ранил мать, застрелил ребёнка у неё на руках, убил младшую дочку, только старшая девочка уцелела. Она, повзрослевшая, кричала на суде: «Вы стреляли в маму! Я вас узнала!»
Что удивительно, ни в одной из публикаций о трагедии деревни Ланева Гора невозможно найти точной информации о том, какое именно наказание получили разоблачённые эстонские каратели Кара Энн Оодла, Эрнст Пяхн, Иоханнес Алуоя, Аугуст и Вальтер Кукк, Бернхард Кангур. Есть основания считать, что гуманный советский суд сохранил им жизнь. Тогда, в 1970-х годах, этот судебный процесс вообще не афишировали — ради сохранения пресловутой «дружбы народов».
Известно, что в 1991-м подручные фашистов из эстонских карательных отрядов (в их числе, возможно, и вышеупомянутые) пытались прикинуться жертвами политических репрессий. Но прокуратура Псковской области тогда отказала бывшим карателям в реабилитации.
Буквально на днях спикер эстонского парламента Хенн Пыллуаас сделал просто потрясающее по своей наглости заявление, потребовав от России вернуть Эстонии «аннексированные территории», якобы составляющие 5 процентов эстонской земли. В их числе часть Псковской области, где до сих пор помнят зверства эстонских карателей, объявленных в сегодняшней Эстонии героями.
Олег ЖУК
В публикации использованы фотоснимки с сайта проекта «Без срока давности», посвящённого фашистской оккупации и освобождению Псковской области России.