Турция активно внедряется на Кавказ. Впервые о ее проникновении в регион заговорили в 2010 году. СМИ тогда активно писали о развитии турецкого бизнеса в южной части Грузии.
В Аджарии, автономной республике в составе Грузии, от 70 до 75 процентов (медиа называли разные цифры) инвестиций — турецкого происхождения. Сообщали, что граждане Турции скупают недвижимость.
В 2019-м лидер ультранационалистов из «Грузинского марша» Сандро Брегадзе утверждал, что влияние турок очень сильно в теневом бизнесе. «Это особенно касается траффикинга (торговли людьми. — Прим. ред.), наркоторговли. Если вы поедете в Батуми, то увидите большую Кутаисскую улицу, где очень много сомнительных заведений, которые контролируют турки. Здесь публичные дома, какие-то клубы», — негодовал Брегадзе.
И если в Азербайджане турецкий бизнес только приветствуется, то в Грузии это многих тревожит. Один из чиновников на условиях анонимности жаловался российскому СМИ, что его страну берут в кольцо. «Со стороны Квемо-Картли (где живут преимущественно азербайджанцы. — Прим. ред.) наращивает бизнес-присутствие Азербайджан, а со стороны Аджарии — Турция», — сказал он. И добавил: «Армения — не столь мощная экономическая единица в регионе, чтобы сбалансировать турецко-азербайджанское присутствие».
В потакании туркам упрекали даже мать бывшего президента Грузии Михаила Саакашвили — Гиули Аласания. Доставалось и самому главе государства. «Наращиванию турецкого демографического присутствия в Аджарии содействовал лично Михаил Саакашвили в период правления, — утверждал политолог Георгий Векуа. — По официальным данным, он дал грузинское гражданство семи тысячам якобы этнических грузин, которые раньше проживали в Турции».
В военной сфере Грузия и Турция не такие близкие союзники, как Анкара и Баку, но все же сотрудничают. В 2019-м в Азербайджане прошли командно-штабные учения Eternity, в которых приняли участие азербайджанские, турецкие и грузинские офицеры. С 2009-го спецназ трех стран проводит уже традиционные маневры «Кавказский орел».
Кавказовед, кандидат политических наук Артур Атаев отмечает: помимо транспорта и логистики, Анкара уделяет внимание формированию политической и бизнес-элиты Грузии и Азербайджана.
«На постсоветском пространстве существует условное деление политиков — пророссийский или прозападный. На Кавказе есть протурецкие. Если в Турции ты состоялся как бизнесмен, если ты выпускник хорошей программы подготовки элиты в турецком центре, то будешь успешным и в Азербайджане, и, скорее всего, в Грузии», — объясняет эксперт.
Известный лозунг «Две страны — одна нация» Анкара наполняет конкретным прагматичным содержанием. «Они прекрасно понимают, что Азербайджан во многом сконструирован большевиками и у народа там самые разные корни, — продолжает Атаев. — Но это не мешает Турции. Идея единой нации принадлежит Эрдогану, со временем ее подхватил и Ильхам Алиев».
Турецкие эксперты хорошо разбираются в особенностях национальной политики в «братской стране». Они учитывают, например, что в республике несколько высших постов занимают лезгины, им ясны различия и в происхождении азербайджанской элиты.
Прагматичность Анкары проявляется и в трезвой оценке популярности на Кавказе таких идей, как Великий Туран (пантюркистский проект единого государства для всех этнических тюрок) и неоосманизм. Для кавказцев времена владычества Османской империи — золотой век процветания.
Туранизм больше направлен на то, чтобы разбудить «родственные чувства» на основе общего тюркского наследия. «Реализуют гуманитарные проекты практического толка, выявляют лидеров общественного мнения, готовых сотрудничать. Турция проводит политику малых шагов, чтобы в долгосрочной перспективе поменять социальный и культурный облик региона», — полагает кавказовед.
В целом, напоминает он, в Анкаре уверены: Закавказье — зона ответственности Турции. И в силу исторических причин, и из-за реалий современной политики.